Научиться управлять травмой

– Тема нашей беседы сегодня – способы психологической работы с отдаленными последствиями насилия. Под отдаленными последствиями мы понимаем те негативные изменения в психике, в здоровье и поведении, которые наступают спустя месяц или несколько лет и оказывают влияние на жизнь жертвы насилия. Первый вопрос: почему спустя и год, и два после переживания насилия человеку остается плохо?

– Дело вот в чем: серьезное насилие – это событие, выходящее за рамки обычного человеческого опыта. Поэтому отработанных механизмов управления и овладения последствиями этого события у нас нет. Цель нашей нервной системы после этого воздействия – восстановить свою саморегуляцию.

Все практические методы психологической работы в преодолении последствий насилия основаны на теории стресса Ганса Селье: если реакция нервной системы человека, пережившего нечто, выходящее за рамки обычного, возвращается к изначальному уровню, то есть если человеку удается восстановиться, то тогда это событие становится бесценным опытом этого человека. Оно входит в его память, оно становится основой для выработки множества полезных выводов и убеждений. По слову немецкого философа Ницше, «все, что нас не убивает, делает нас сильнее». И это утверждение совершенно верно в отношении механизма работы нашей психики с тем, что мы переживаем в течение жизни.

Но, как правило, с событиями, выходящими за рамки обычного для него опыта, человек сам совладать не может. И в его нервной системе остается некоторое травматическое возбуждение, которое не гаснет, но уходит в область подсознания.

Если человек хорошо помнит все произошедшее с ним, но при этом полностью управляет собственными реакциями, то это значит, что отдаленные последствия пережитого события близки для него к нулю. Если он знает, что в связи с каким-то событием у него появилась осторожность, боязнь определенных мест и людей, и спина стала болеть потому, что по ней били, то это, конечно, не хорошо, но с этим довольно легко справиться. Здесь достаточно бывает психологической работы на уровне консультирования. С человеком достаточно поговорить, спросить у него, какие психологические последствия насилия он за собой знает, и дать ему совет, как с ними поступить наилучшим образом. Если человек после ограбления стал проверять замки на двери – то это хорошо и правильно, но если он проверяет их по сто раз на дню – это уже невроз, ему нужно остановиться. Чтобы разобраться с такими последствиями, хватит и одной встречи с психологом.

Но, как правило, след от травмы уходит глубоко в подсознание. И последствия его уже не связываются напрямую с травмой, и человек, испытывая посттравматические проблемы, не понимает, что с ним происходит. Поэтому он может дать другое, отличное от истинного, толкование причин своего плохого самочувствия. И тогда возникает противоречие между памятью твоего жизненного опыта и памятью тела...

– Память тела – это как будто синяк, который болит?

– Нет. Память тела – это память нервной системы, бессловесная память, память подсознания. С синяком все понятно в том смысле, что механизм этой боли и дальнейшее ее развитие нам известны.

Передача опыта осуществляется всегда через слово. Человек анализирует, перерабатывает, выражает переживания на уровне слов. Любое переживание или состояние могут быть проработаны и изменены, только когда это переведено на уровень слова. Если события не были переработаны на уровне объяснений, на уровне слова, то возникает расхождение между проблемами и объяснением. Тогда объяснение человека не относится к тому, что с ним реально произошло. Человек будет считать, что он все себе объяснил, но его объяснения не позволят ему управлять своим состоянием. И тогда такие отдаленные реакции психики и физиологии на насилие, как бессонница, изменение пищевого поведения, кошмары, импотенция, и все прочее, станут неподвластны ему.

Тем и страшны отдаленные последствия травмы, что они сопряжены либо с утратой связи имеющихся проблем с травмой, либо с нахождением неправильных объяснений. И тогда подсознание и тело человека живут своей жизнью, бесконечно ходя по патологическим замкнутым кругам в попытках переработать травму.

– Что же сделать, чтобы найти правильные объяснения отдаленным последствиям насилия и справиться с ними?

– А для этого и существуют профессионалы. Нужно понять, что происходит, а это сможет сделать в такой ситуации только профессиональный психолог. Потом следует разными методами восстановить саморегуляцию нервной системы, то есть убрать очаг ее возбуждения, оставленный травмой. И уже после этого у самой жертвы родится понимание того, что произошло, это будет истинное понимание, и тогда произошедшее станет для нее бесценным опытом. Тогда человек, когда-то переживший насилие, станет свободным от него, и с учетом этого опыта он будет жить дальше нормально.

– Какие виды насилия оставляют наиболее тяжелые отдаленные последствия?

– Действительно серьезные последствия оставляют внезапное разбойное нападение, избиения, война, пытки, очень ломает человека нахождение в заложниках, изнасилование, групповое изнасилование (вообще вышибает почву из-под ног).

Особо нужно выделить сексуальное насилие со стороны близкого человека или инцест. Когда подобное происходит, то, как правило, совсем не знаешь, что с этим делать, а жертвами инцеста становятся в основном дети, и это самая запутанная и мучительная травма. Изнасилование криминальное – когда ты шел по улице и на тебя напали – более прозрачно и понятно. Это трагично, но понятно. А вот изнасилование, при котором женщина не заметила грань в отношениях со своими другом или знакомым, когда его флирт перешел в сексуальное насилие, это особенно тяжело…

Когда происходит одно из таких тяжелых событий, то часть нашей души умирает. Небольшая, как правило, часть, но она умирает, и ее надо похоронить с почестями. Совсем таким, как до травмы, человек уже не будет, это надо понимать. Нельзя обещать, что если ты поработаешь с психологом, то станешь таким же, как раньше. Нет, не станешь!

– Значит, в какой-то степени проблема останется все равно, вне зависимости от того, будет ли жертва работать с психологом или нет? И если человек вовремя не обратился к психологу, то через год или два после насилия помочь ему полностью исцелиться уже труднее?

– Иногда и через десять лет вытаскиваешь человека из проблем, вызванных насилием. Проблем не останется, но часть души, часть той личности, которой мы являлись до того, как пережили насилие, умрет вместе с нашей травмой. И эту часть самих себя нужно похоронить.

Наша с жертвами насилия цель состоит в том, чтобы восстановить саморегуляцию нервной системы, понять смысл того, что произошло и начать жить снова, но немного другой личностью. Не менее, а более полноценной личностью, чем раньше. Раз его это не убило, раз он пришел к психологу, то пережитое должно сделать его сильнее.

И еще очень важно помочь человеку разделить ответственность. Понять, за что человек несет ответственность в случившемся, если несет ее вообще, а за что не несет в принципе. И за что он несет ответственность перед окружающими, а окружающие перед ним.

-Тема вины, по-моему, имеет большое значение в переживании последствий насилия.

– Да. Стыд, вина, ответственность – это вопросы, которые всегда встают перед жертвой насилия. Здесь есть две возможные проблемы. Одни жертвы искренне считают, что виноваты в насилии сами. Особенно это касается жертв изнасилований, в том числе инцеста. Человек берет на себя все то, за что он на самом деле не может отвечать. А поскольку это ответственность нереальная, то она очень разрушительна, ее последствия распространяются вплоть до аутоиммунных заболеваний.

А другая проблема, что все вокруг кажутся виноваты в произошедшем. Жертва насилия строит с окружающими отношения по принципу: «Ты виноват в том, что случилось, потому, что это случилось со мной, а не с тобой, и теперь ты по гроб жизни мне обязан, ты должен мне постараться как-нибудь услужить». Это вовлечение окружающих в «вину выживших» является способом получения вторичной выгоды. Это надо вышибать из себя беспощадно!

Своими травмами сейчас занимаются все, кому не лень, и кому лень – тоже. Часто работа сводится именно к тому, чтобы упиться травмой, слиться с себе подобными в экстазе по поводу травмы и запрезирать остальной мир, который этой травме не подвергся. Существуют общества солдатских матерей, общества заложников, общества ограбленных и изнасилованных, в работе которых проглядывает такой принцип. Вместо того, чтобы проработать травму, завершить этот этап жизни и с полученным опытом идти дальше, такие люди делают это событие и переживания его центром своей жизни. Они становятся «профессиональными» жертвами, а все не изнасилованные, не ограбленные и не униженные должны чувствовать себя просто чужими.

Нельзя соглашаться так уродовать свою жизнь. Обратитесь к профессионалу и, образно говоря, пройдите по лезвию бритвы, то есть отработайте ситуацию, связанную с тяжелой травмой, полностью, изживите ее!

– Каковы отдаленные последствия насилия?

– В принципе последствия всех видов насилия примерно одинаковы. Отличается их глубина, сила их влияния. Шоковая травма, нанесенная чужими людьми, заживает легче – ее просто объяснить. Нет проблем с моей ответственностью: он – грабитель, и он виноват. Я тут действительно не причем. И, в принципе, грабителя можно понять, из-за его преступления не надо разочаровываться во всем человечестве. Нужно свести возможность повторения этой ситуации к минимуму. Получить навыки самообороны, регулярно проверять замки в своей квартире, не ходить одному по темным улицам. То же самое, что уже произошло, может случиться и вновь, но все-таки ты уже сделал все, что мог. И в этом смысле это проще.

А вот травмы, вызванные действиями со стороны знакомых, а тем более родственников, ломают очень специфически и сильно. Потому что признать, что родители, братья, родственники, друзья, школьные учителя – враги, это означает убить самого себя. Потому что если ты не принимаешь своих родителей и близких тебе людей, то ты не принимаешь самого себя.

И тут начинаются очень сложные вещи, когда нужно обвинить своего насильника, который является твоим родственником, и при этом не убить себя. Потому что если я – дитя родителей, которые меня избивают, то какой же ужасный я сам! И человеку легче в таких случаях винить самого себя. И тут начинают кружить проекция и ретрофлексия: «Я – плохой, нет – мама плохая. Нет, лучше я – плохой, чем мама плохая. Но я-то хороший, значит мама – плохая». И так по кругу…

– Я читал одну книжку, в которой ученик Берта Хеллингера рассказывал, как он консультировал одного бывшего ребенка, который подвергался инцесту со стороны своего дяди. И человеку стало хорошо, только когда психолог смог убедить его простить и снова полюбить своего дядю. Хорошее отношение к этому дяде принесло облегчение. Как это объяснить?

– Это не хорошее отношение. Не нужно работу по преодолению насилия начинать с конца. Истинное понимание всего произошедшего и людей, с которыми насилие сопряжено, рождается после завершения всех процессов связанных с травмой, на всех уровнях мозга и тела. Его нельзя навязывать. Поэтому эти призывы: «Прости насильника, возлюби папу, который тебя изнасиловал, или школьного учителя, который подсыпал тебе стрихнин» как лучшее лекарство совершенно неуместны. Они являются тем, что насилует человека еще раз, но теперь психологически, и приводят к тяжелой травматической диссоциации. Излечение пациента вашего примера произошло не из-за восстановления хорошего отношения к насильнику, а благодаря восстановлению правильной внутренней структуры и принятия пациентом того факта из своей биографии и того родственника, такими, какими они были. Да, твой дядя остается твоим родственником, но ты не виноват в том, что он таков, каким был с тобой. И ты оставляешь ему его вину и его ответственность. И признаешь, что это его ответственность и вина, ты не был их источником. И ты не становишься хуже из-за уродства своего дяди. И дядя от этого не становится лучше.

Событие не перестает быть трагическим, все, что случилось – очень плохо, это большое несчастье. Но здесь бесполезно отвечать на вопрос: «Почему!? Почему мой дядя такой мерзавец!? Почему он насиловал именно меня?!» «Потому что!» – вот единственный ответ.

Представляет ценность вопрос: «Что мне с этим делать?» Вот это – интересный вопрос. Только делать нужно не с дядей, а со своими реакциями на случившиеся события. С дядей ничего делать не нужно, с дядей нужно просто порвать отношения! Кстати, из этого совсем не вытекает, что если люди, причинившие мне боль, оказались моими родственниками, и я принимаю их такими, то я не буду «выносить сор из избы». Нет, я не позволю продолжать им делать то, что они делают, потому что насилие наказуемо!

Нужно разделить себя и свою жизнь на то, что было тогда и сейчас, на меня и его. Одни эти действия полностью не решат проблему, но, по крайней мере, они могут дать новое направление мыслей.

– Что делать, когда в семье ты подвергся какому-то насилию со стороны родственников, а потом в свои 23, например, года, у тебя обнаружились проблемы в личной жизни? С чего начать свое лечение?

– Сначала надо, по-видимому, смекнуть, а не связаны ли мои проблемы с тем детским ужасом, о котором я никому не говорил? И если интуиция и здравый смысл подсказывают, что связаны, тогда, не медля, иди к профессионалу! Это обязательно. Что делать, обнаружив у себя аппендицит? Звонить «03»! Какие есть способы вылечить аппендицит без помощи медиков? Никаких! Тоже самое касается серьезных психологических и психических проблем.

Вот, например, метод расстановки, разработанный Хеллингером. Я сейчас, как специалист, столько могу найти через расстановки! Могу найти место дяди в структуре, и событию во внутренней карте мира человека. И разделить прошлое с будущем.

Это можно сделать и самостоятельно. Нужно признать: «Тогда я был ребенком, я был беспомощным. Я – маленький, он – большой. Я ничего не мог сделать. Я был маленький, я никому ничего не сказал. Ребенок бессилен перед взрослыми…

Есть еще один механизм травматизации. Зная, что это несказанно огорчит маму и папу, я берег их. Не потому что я такой хороший, а потому, что это их огорчение испортило бы мне жизнь. Огорченная мама отравила бы мне жизнь точно. Но теперь я вырос, я оставляю эти события в прошлом. Что было, то было. И я пытаюсь понять, что когда меня не устраивает моя личная жизнь, мое поведение в моей личной жизни, то на самом деле я взаимодействую не с моей девушкой, а по-прежнему как будто с тем дядей. Мне нужно выбрать: мне и сейчас семь лет и я с дядей, или мне уже 23 и я с девушкой, которая мне нравится?

Нужно понять, что «я, 7-летний и беспомощный», тогда сделал все, что мог, наилучшим образом. Потому, что сейчас мне 23, и у меня даже есть здоровый интерес к девушкам, и девушка есть, а значит, я точно победил в той ситуации насилия, я тогда сделал все, что мог, правильно. Конечно, если бы тогда я знал что надо делать, и если бы мне при этом было 23 года, то я бы этого дядю просто как следует побил. Но мне было 7 лет, и я ничего не знал. Но тот ничего не знающий, не понимающий ребенок сделал все наилучшим образом. Сейчас мне 23, и я живу вполне неплохо. Значит, мне внутренне надо поблагодарить того ребенка: «Ты – молодец, ты смог вынести весь тот ужас, и благодаря этому я вырос в целом нормальным и здоровым человеком».

Этот диалог человек может вести с собой постоянно, и это тоже принесет эффект в подобных ситуациях. Но лучше все прорабатывать с психологом, тем более глубинные вещи. Эти основополагающие вещи сделать необходимо.

– Но ведь у этого человека проблемы с девушками, они постоянно убегают от него вскоре после начала отношений!

– Нужно работать дальше! Нельзя теперь все валить на дядю, прежде всего. Вот я вступаю во взаимодействие с девушкой, она мне нравится, я собираюсь с ней познакомиться и повести ее в кино. И надо подумать, что я делаю не так. Что из происходящего связано с последствиями того события, что я 23-летний делаю не так, а что связано с этой конкретной девушкой? Может быть, я вообще не ту девушку себе выбрал сегодня в компанию. Надо всегда оставлять партнеру по бизнесу, любимому, начальнику, коллеге, друзьям, свое пространство, где они могут существовать и действовать сами по себе, не связанные со мной, любимым.

Но это очень частный пример, связанный со многими специфическими деталями. Посттравматические проблемы очень разнообразны, они не обязательно связаны только с сексуальной сферой жизни. Следует рассматривать свою жизнь в трех измерениях – в измерении физического здоровья, отношений с родственниками и отношений с обществом.

Отдаленными последствиями насилия в сфере здоровья могут быть: бессонница, нарушение формулы сна, когда днем человек страдает от сонливости, а ночью не высыпается, ночные кошмары, и в случае, когда он помнит свои сны, и тогда, когда просыпается с криком, но не помнит, что ему приснилось, повышенная утомляемость, нарушение внимания, ухудшение памяти, нарушение мелкой моторики, когда трудно становится работать на компьютере потому, что пальцы промахиваются мимо клавиш, снижение производительности труда.

Возможно возникновение болей в спине, болей в ногах, затрудняющих движение, проблем с сердцебиением, неровностей в дыхании и удушья. В физиологическом плане становится затрудненной сексуальная жизнь.

В сфере отношений становится трудно устанавливать новые отношения, нарушаются те отношения, которые были прежде, появляются повышенная агрессивность и конфликтность или наоборот страх конфликтов и уход от них (раньше человек мог спокойно разговаривать с родными или коллегами, а теперь убегает только бы не объясняться с ними). Возможно изменение реакции на алкоголь: человек либо перестал пьянеть от дозы, от которой раньше пьянел, либо наоборот пьянеет очень быстро.

Родителям подростков, переживших травмы, надо следить за появлением у их детей отклоняющегося поведения. Важно различать изменения в поведении подростков, вызванные возрастом, и те, которые могут быть вызваны переживаемой травмой. Следует насторожиться, если у них появляются не замеченные ранее элементы асоциального или протестного поведения. Или наоборот ухода от отношений с социумом: прежде ребенок всегда хорошо и с удовольствием учился, активно отвечал на уроках, а теперь уроки почти не учит, перестал встречаться со своими друзьями.

Все эти и другие последствия могут возникнуть в жизни жертвы насилия и через полгода и через более продолжительный период времени.

– Как оценить серьезность своего состояния? Как понять, нужен ли мне психолог для дальнейшего исцеления?

– Очень хорошо вспомнить две вещи. Если я сейчас сижу и читаю этот текст, то я – жив, относительно здоров, и социализирован. Если я сижу перед компьютером, то я явно не валяюсь под забором, не нахожусь в тюрьме или психиатрической лечебнице. Я победитель, я уже справился с основными проблемами, которые у меня могли быть! Слава Богу, что я справился. Слава мне и слава Богу! Из этой ужасной ситуации я вышел наилучшим образом! Это первое.

И второе: то, что произошло в прошлом, это НЕ ГЛАВНОЕ событие моей жизни! Не надо теперь всю мою жизнь нанизывать на это событие. Я, как творение Божие, достоин значительно лучшего, чем посвятить свою жизнь этому бандиту или насильнику, который на меня напал. Не для того Бог меня создал, чтобы я всю жизнь пережевывал этого мерзавца!

Таким образом, у читателей этой статьи победа над множеством последствий насилия, скорее всего, уже одержана. Но хороший психолог может помочь вплоть до исчезновения всех симптомов и расстройств, восстановления физического и психического здоровья во всех рассмотренных нами сферах, может помочь обрести свободный взгляд в будущее. Когда уже не травма контролирует меня, а я травму. Я могу об этом вспомнить, когда хочу, я могу рассказать об этом, когда меня просят. Я могу рассказать тебе об этом, когда я хочу этим поделиться. Но травма больше не подавляет меня. И я не краснею и не бледнею, и не замолкаю, когда говорят о чем-то подобном тому, что случилось в прошлом со мной. Я теперь управляю травмой, а не она мной.

– То есть, воспоминание о травме перестает мучить?

– Оно перестает погружать вот в то больное эмоционально-физиологическое состояние. Мне грустно, когда я об этом вспоминаю, мне плохо. У меня могут даже заболеть раны, которые тогда были нанесены. Но при этом я не чувствую весь объем той беспомощности и ту боль, которую я чувствовал тогда, и мои действия теперь подчиняются моему разуму. Я контролирую свои действия, свои слова, свое поведение. Я могу вспоминать о травме, но могу и перестать вспоминать, переключить свое внимание на совершенно другие сферы своей жизни. Не забывание, а обретение контроля над травмой – вот правильная цель. Никогда не следует стремиться забыть о произошедшем, потому что это забывание, так называемое «травматическое вытеснение», представляет собой страшное явление, влекущее за собой целый букет последствий.

– Давайте в качестве еще одного примера рассмотрим историю с женщиной, на которую полгода назад напали собаки. Все ее раны зажили, но она стала бояться собак. Однажды после выздоровления опять увидела на улице двух мелких дворняжек и, по ее словам, просто чуть не умерла от ужаса, окаменела, слезы полились из глаз.

– Вот это тот случай, когда волевым усилием справиться невозможно. Профессионал справляется с подобными страхами за пять минут. Здесь не нужно применять никакого метода расстановки. Здесь у девочки есть конкретное событие, и при попадании в аналогичную ситуацию она перестает себя контролировать. Тут все прекрасно осознанно, и тут есть прямая связь между событием и реакцией. Это убирается за пять минут довольно простыми техниками по переформированию посттравматического опыта. Это самая легкая работа. Говорю как в рекламном объявлении: «Гарантия 100% – за пять минут будет тебе счастье, будешь ты обниматься с собаками!»

Но вот как назло, тут самому не справиться. У меня была такая же история с полетами, я очень их боялась одно время. Я любила летать, но была одна неудачная посадка… А я тогда много летала из Буэнос-Айреса в Грозный и обратно, чтобы навещать свою семью. И вот, помираю я от страха на посадке. Поработал со мной мой коллега, правда, очень смеялся этому, потому что он сам боится и взлета, и посадки, и всего полета. Поэтому в процессе его работы мне-то было хорошо, а он, бедный, аж потел. Но во время следующего полета я не боялась уже ничего, и теперь ничто и никто не мешает мне любить самолеты.

– Допустим у человека серьезная травма, типа инцеста. Сколько времени займет работа со специалистом?

– Никогда не угадаешь. Если дело касается такой ситуации, как история с женщиной и ее боязнью собак, то я гарантирую на 90%, что это пять минут работы. Но с такими травмами, которые либо уже проросли в остальные сферы жизни, либо связаны со значимыми для жертвы людьми, не удастся справиться меньше, чем за три-четыре встречи.

В случае этой девочки нужно только прервать связь между собаками и эмоционально-физиологической реакцией, которая в полном объеме возникает в тот момент, когда она видит собаку. А вот, когда это завязано на все основные сферы жизни и на значимых людей, то там нужно повозиться, потому что там придется сначала обстоятельно поговорить, узнать, как человек оценивает произошедшее, как ему кажется, насколько случившееся сделало его лучше или хуже, насколько это отравило его жизнь, влияет в ней на что-то. В этом случае нужно убрать страхи и комплексы, которые мешают доступу к воспоминаниям, доступу к работе. Потому что сразу через эмоционально-физиологическую реакцию трудно проламываться, сложно работать с клиентом, который весь покрывается потом, трясется и плачет. А потом, когда страх перед травмой убран, собственно, начинается работа.

– Как вы думаете, почему люди не идут сразу к специалисту, часто ищут какие-то другие пути решения проблемы?

– Вот как я их понимаю: во-первых, они не знают, кто и где оказывает помощь людям в их ситуации, и подозревают, что хорошо помогают только за деньги, которых у них может и не быть, причем помощь оказывается долго и мучительно. То есть, надо готовить очень большую сумму, и не факт, что затратив эту сумму, они действительно получат то, что им нужно.

Второе, они боятся за границы личного пространства своих тела и души, которые и так очень страдают, проламываются при любой травме. Они совершенно справедливо опасаются, что им придется обо всем пережитом рассказывать другому человеку, и им будет при этом стыдно и страшно. И поэтому делается вывод, что лучше терпеть то, что есть, чем пойти и выкладывать свои страдания какому-то чужому человеку.

Ну и третье: они боятся, что их будут учить жить. То есть, им безаппеляционно отдадут приказы, которые они должны будут выполнять. А они не хотят этого, они и так измучены подчинением. Они сначала подчинялись насильнику, теперь подчиняются своей травме. А сейчас еще придет какой-нибудь дядя или какая-нибудь тетя и будут учить их жить.

Справедливо то, что им будет тяжело, но надо набраться мужества и пойти на это. Потому что лучше будет сколько-то времени тяжело, а потом навсегда хорошо, чем так плохо как сейчас и еще хуже со временем будет всегда.

Точно также тяжело идут к любому другому врачу, например, к стоматологу: мы знаем, что будет очень страшно и возможно даже больно, зато какое счастье наступит потом! И второе, хотя это нельзя дать как строгую рекомендацию, но если лично я не без сознания, то я никогда не попаду к незнакомому врачу. То есть, идти к специалисту лучше по рекомендации тех, кто у него уже был.

– Вы хотите сказать, что тех, кто действительно помогает, меньшинство от общего числа психологов?

– Да. Всегда есть опасность, что вам доломают границы, а поскольку у человека самосохранение все равно сработает, то если его не убил насильник, значит, его не добьет и психотерапевт, но как защита сработает психотравматическая диссоциация. И потом в его сознании все будет совсем неправильно. Да, больно перестанет быть, но жить совсем станет худо.

Это первое, чего можно добиться. А второе чего можно добиться, так это погрузиться в свою травму как в основное и важнейшее событие своей жизни и все качество своей личности и всю свою долгую жизнь посвятить этой травме. Ходить до конца своих дней по тренингам, по группам, говорить об этом, объединяться с другими людьми по травме, а не по интересам или любви. В общем, посвятить этому всю жизнь. Но не стоит этот мерзавец того, чтобы посвящать ему всю жизнь!

– Что вы скажете о той самопомощи и взаимопомощи, которые присутствуют на форумах, объединяющих жертв насилия? Мне кажется, здесь люди искренне помогают вытащить друг друга из своих травматических ситуаций. Они рассказывают свою историю друг другу, выслушивают и подбадривают: «ты не один такой, я тебя понимаю». Как вы считаете, существует ли здесь риск образования сообществ «профессиональных жертв»?

– Нет, на самом деле, такие форумы помогают реализовать третий шаг к исцелению от травмы. Первый шаг – разделение того времени и этого, себя и насильника. Второй шаг – осознать, что я – победитель. А третий шаг – понять что, не я первый, не я последний. То, что со мной произошло, ничего уникального из себя не представляет. Другие выжили, значит, могу выжить и я.

Главное для каждой жертвы – это вовремя остановиться. То есть, поняв, что есть люди, которые тоже это пережили и не рассыпались, обменявшись тем, а что у меня хорошо получается, а что у тебя хорошо получается, и еще обменявшись телефонами хороших специалистов, на этом остановиться. То есть, если общение и продолжится после этого, то оно уже должно продолжаться потому, что люди просто подружились, а не потому, что они продолжают объединяться травмой. Ну, просто они так познакомились, мало ли где люди знакомятся.

– Как правильно помогать людям, пережившим травму, на форуме? Что нужно знать тем, кто хотел бы постоянно поддерживать здесь переживших насилие?

– Важно, как я говорю «пройти по лезвию бритвы». Поддержка должна даваться только сначала, и даваться только в такой форме: «Я, насколько могу, поскольку я другой человек, с другим опытом, я тебя понимаю. Я тобой не брезгую, то есть мне не противно с тобой общаться, из-за того, что с тобой это произошло. Я не боюсь того, что с тобой произошло. Я не буду закрываться, потому что мне страшно. И чем могу готов помочь. Поделиться помочь, все что угодно. А дальше давай разбираться».

И дальше действительно необходимо разбираться в той ситуации, в которой находится жертва. Нужно спрашивать: «Что для тебя самой разрушительное в этой ситуации? Что тебя поддерживает сегодня, есть ли какие-то моменты, когда ты доволен собой, считаешь ли ты, что справился? Ты справился сам или тебе люди помогли, или тебе Бог помог? А вот теперь подумай на будущее, какие ты можешь сделать выводы. Что ты будешь делать или наоборот не делать, если опять окажешься в похожей ситуации, и что посоветуешь другим, чтобы свести к минимуму возможность повторения твоих последствий?»

То есть дальше нужно посмотреть, как человек вышел из такой жуткой ситуации и с какими потерями. Но всегда можно сказать, что эти потери были наименьшими! Потому что, если ты читаешь все это, если ты пишешь здесь, значит, ты в целом в порядке.

© Vetkaivi.ru

Об авторе: Берковская Марина Иосифовна, кризисный психолог, психотерапевт

 

Для тех, кто хочет победить уныние и обрести счастье - онлайн курс-тренинг: «Из несчастного стать счастливым»

43592