
Жизнь в доспехах
Когда мне было 10, какой-то придурок меня изнасиловал. Родителям ничего не сказала: я им не доверяла, сил не было говорить. Дальше — жизнь в непрекращающемся аду, расколотое сознание. А ведь я еще при этом умудрялась отлично учиться в общеобразовательной и музыкальной школах...
Когда мне было 11, мать встретила другого мужчину. Родители разводились долго и страшно. Тут было все — и избиение матери на глазах детей, и угрозы убийства, я вызывала милицию... В итоге мама (тоже, кстати, жертва многолетнего насилия в своей семье и изнасилования в подростковом возрасте) сбежала со своим новым мужчиной, оставив нас на несколько месяцев с психически неуравновешенным до крайней степени озлобленным человеком. Старшая сестра, от первого маминого брака, сама по себе девушка слабая, попала в итоге в психиатрическую больницу в невменяемом состоянии. Она до конца так и не оправилась потом.
Я как-то выстояла: у меня было еще 2 младших сестры, и ответственность за них кто-то должен был взять на себя.
Наконец, через 4 месяца жизни с отцом-психопатом, мы дождались его отъезда в командировку и сбежали, улетели к матери. Она к тому времени все подготовила: купила с новым мужем дом.
Отчим мне не понравился с первого взгляда. Буквально со второго месяца совместного проживания стало ясно, что он алкоголик, как и двое предыдущих маминых мужей. Как эта изумительно красивая женщина, выросшая в глухом забайкальском городке, получившая высшее образование с тремя детьми и бездельником-мужем на руках, сделавшая к моменту развода с моим отцом головокружительную карьеру в Якутске до позиции финансового директора крупнейшего в республике строительного холдинга, имевшая собственную 4-комнатную квартиру в центре города, четырех дочерей, — как она умудрялась находить таких ублюдков — одному Господу ведомо. Из-за своего скоропалительного романа и вынужденного переезда в маленький поселок потеряла все: работу, карьеру, квартиру (отец через подставных лиц продал), многолетние дружеские и деловые связи, а потом и нас.
Мы переехали к матери из столицы, из приличных школ в убогий поселок. Что такое, когда городская интеллигентная девочка попадает в сельскую школу, — вы можете себе представить. Тем не менее, я всегда была уверена, что имею право на защиту своей чести и достоинства, поэтому добилась, чтобы меня не трогали. Я все время жила в страхе физического и морального насилия, но в свои 11 лет твердо решила живой не сдаваться.
Примерно через 2 месяца после нашего побега в поселок приехал на переговоры мой невменяемый папаша. Мужик он здоровый, физически сильный, и мамин новый муж (не меньше, кстати, по габаритам) струсил, не пошел даже её проводить — встретить. Потому отец приперся в наш дом, они со струсившим отчимом пили водку и убеждали мать в том, что она должна отдать моему папаше младшую девочку семи лет – «повидаться съездить к бабушке с дедушкой». Мама была в шоке от происходящего и под давлением со стороны двух мужиков, один из которых полгода назад избил её до полусмерти, а другой не далее как пару месяцев назад клялся ей «люблю, трамвай куплю», согласилась. Потом мы провожали отца в гостиницу. Её новый муженек не пошел, отправив её самостоятельно провожать разъяренного бывшего мужа на окраину поселка. А я пошла — в смертельном ужасе и готовности драться насмерть. Так и шла между отцом и матерью, держа за пазухой кинжал, внимательно за ним следила и была готова его зарезать при первом движении в сторону мамы.
Самую младшую девочку отец на следующее утро увез, потом незаконно вывез в Израиль, и мать её так больше и не увидела.
А отчим начал меня травить. Меня и мою вторую младшую сестру (ей тогда было 8 лет). Мы с ней обе такие — умные, спокойные, непокорные. А ему надо было самоутвердиться, сломать нас. «Жидовки, моромойки» — это было самое мягкое из того, что мы слышали каждый день на протяжении шести лет. Он постоянно пил, устраивал скандалы нам и матери, упрекал каждым куском хлеба, все время пытался внушить чувство неполноценности, оскорбления на национальной почве лились рекой. Когда меня нужно было везти в больницу с острым приступом аппендицита, муж её сказал «Пусть этот жиденок сдохнет» — и не повез. Руку поднять не решался: понимал, что убью без колебаний. Мы с сестрой заняли круговую оборону, максимально отстранились от матери, которую к тому времени возненавидели за её неспособность дать отпор этому мерзавцу, и жили своей жизнью: усиленно учились, я делала успехи на музыкальном поприще... Мать, к тому времени измотанная уже женщина, колотила меня жестоко и периодически за беспорядок в доме, а мне было противно убираться там, где живет этот ублюдок.
И так 6 лет — в страхе, тоске, постоянной депрессии, ненависти к мужчинам вообще и к этому в частности, в презрении к матери, к окружающим, к самой себе, во враждебной обстановке дома и в ближайшем окружении, в состоянии постоянного бреда без надежды. Меня спасала музыка и тайга.
Я окончила на отлично обе школы и в 16 лет поступила в музыкальное училище в другом городе. Голод, нищета, денег нет, на дворе лихие девяностые, мужики ко мне пристают, я понимаю свою беззащитность, и хочется только умереть...
Едва успела окончить первый курс и вернуться домой на каникулы, как мать положили в больницу, и через 1, 5 месяца она умерла от рака. Её потерю я не пережила до сих пор: все-таки она была нашим божеством, от которого мы так и не дождались ни любви, ни тепла. Тем не менее, её смерть разрубила этот чудовищный гордиев узел: мы с сестрой были свободны.
Через 5 дней после её смерти её муженек по пьяни предложил мне стать его любовницей. Я собрала вещи, младшую сестру, и мы уехали в ближайший город жить самостоятельно. Мне было 17 лет, еще недееспособная, проблем с оформлением документов было много, сестру в школу устроить, пенсии оформить, наследство отвоевать, помощи добиться от предприятия, где мама работала... Училище пришлось бросить. Я была в невменяемом состоянии от всего происходящего, но упертость и тут меня выручила: противодействие преодолела, благотворительную помощь нам организовала, сестру в школу устроила, даже путевки в санаторий от маминой работы отжала. Добрые люди помогали, спасибо им.
Дальше все пошло по плану: сестру я отправила учиться в Израиль, она у меня молодец, с 15-ти лет одна в чужой стране (с отцом мы не поддерживали отношений), выучилась, сейчас магистерскую степень делает.
Я осталась в России, окончила с отличием университет, бизнес-школу, сделала попутно карьеру от рядового специалиста без опыта работы в маленьком якутском городке до руководителя административного департамента в московской компании, купила квартиру и дачу на юге, и это явно не предел.
Звериное чутье и крайняя осторожность в общении с мужчинами оберегали меня от неприятных ситуаций, только ещё один раз в 20 лет я снова нарвалась на изнасилование, но это пережить было проще.
Жизнь моя, начавшаяся с таких чудовищных событий, сложилась весьма удачно: категорическое нежелание сдаваться, готовность постоянно учиться и развиваться вынесли меня со дна. Но несмотря на то, что в моей жизни встречались добрые, замечательные мужчины (в основном все старше 50-ти), с которыми у меня налаживался эмоциональный контакт, на тех мужчин, для которых я могу представлять сексуальный интерес, я смотрю только сквозь прицел оптической винтовки. Для меня они все поголовно — насильники и предатели. Физическое отвращение я с помощью более чем полуторагодовой работы с психологом преодолела, с сексом особых проблем не возникает (если до него доходит). А вот на эмоциональном уровне я не в состоянии подпустить к себе никого, обрубаю все отношения на корню, и даже подходящим для меня людям не даю никаких шансов — не могу.
И еще каждую зиму меня накрывает кризис. Психолог предупреждал, что терапия должна быть многолетней, все время надо поддерживать стабильное состояние.
Спасибо этому сайту: нашла здесь несколько центров, буду искать себе специалиста.
Моя история говорит о том, что выжить можно. Можно даже подняться неплохо. Были бы мозги и сила воли. Но мы все — пережившие жесточайшее моральное, физическое насилие, изнасилования, отвержение и потери близких — все равно остаемся пожизненно на гражданской войне, на поле боя либо «со щитом», либо «на щите». Я лично предпочитаю «со щитом», но доспехи при помощи психолога попробую снимать хотя бы на время.
© Vetkaivi.ru
16552 |
![]() |
Ирина, 31 годЧитать отзывы |
Смотрите также по этой теме: |
Жизнь с садистом (Наталья, 27 лет)
Победишь, вопреки судьбе (Оксана, 19 лет)
Побеждаю страх и учусь доверию (Карина, 24 года)
Школьная травля — вина обидчиков, а не жертвы (Анита, 20 лет)
Отношусь к этому просто как к опыту (Аня, 19 лет)
Любовь с кулаками (Катя, 22 года)
Семейное насилие как результат приворота (Лена, 34 года)
Спас железный стержень. История кавказской девушки (Зара, 20 лет)
Саморазрушение не выход. Воплоти свою мечту! (Джен Эйр, 30 лет)
Последние просьбы
- 21.09.2023
Мой отец рукоприкладствует в ссорах с матерью, обычно это происходит, когда речь заходит о разводе или просто какая-то малейшая ошибка выводит его из себя. Мама не может от него уйти, так как боится.
подробнее... - 02.09.2023
Нас с подругой вчера изнасиловали. Рассказываю подробно. Мы живём в общаге, поступили в колледж в этом году и переехали в общагу. Тут есть 2 парня, Леша и Никита.
подробнее... - 12.08.2023
Я сразу же заметила как смотрят на меня владельцы этого кафе и попросила моих соседей (пожилую пару) сказать, что я их дочь. Но женщина видать однажды забылась и проболталась, что я им соседка. С тех пор я старалась не ходить нигде одна.
подробнее...


